Форум » Курилка » Жил-был Анри Четвёртый » Ответить

Жил-был Анри Четвёртый

Maximus: А между тем сегодня ровно 400 лет со дня смерти Генриха IV Французского (он же Генрих Наваррский, он же Беарнец, он же "добрый король Анри"). Жил-был Анри Четвертый, Он славный был король, Любил вино до черта, Но трезв бывал порой. Войну любил он страшно И дрался, как петух. И в схватке рукопашной Один он стоил двух. Еще любил он женщин И знал у них успех, Победами увенчан, Он жил счастливей всех. Когда же смерть-старуха Пришла за ним с клюкой, Ее ударил в ухо Он рыцарской рукой. Но смерть полна коварства, Его подстерегла И нанесла удар свой Ножом из-за угла. От страшного удара Кровь брызнула из жил, И нечестивец старый Скончался, как и жил. Если возвращаться к нашему хобби, славный король Анри "засветился" в паре сражений из серии, посвящённой религиозным войнам во Франции, вышедшей в журнале Vae Victis и скорее всего появится в стратегической игре Virgin Queen.

Ответов - 12

Andreas: Генрих IV - один из моих самых любимых исторических персонажей, даже несмотря на то, что он менял вероисповедание шесть раз (не от хорошей жизни и в последний раз - не ради себя самого). Даже жалко планировать его убийство в плейтесте The Virgin Queen за Францию...

Илья Литсиос: Брейский кюре несколько раз переходил из католичества в протестантизм и обратно. Когда его друзья удивились такому непостоянству, он воскликнул: «Это я-то непостоянен? Я склонен к измене? Ничего подобного. Мои убеждения всегда неизменны: я хочу оставаться брейским кюре».

Andreas: По личному опыту могу сказать, что протестантизм и католицизм отличаются как небо и земля.


Илья Литсиос: "А ты знаешь, - сказал Портос, - ведь свернуть шею этой проклятой миледи - меньший грех, чем убивать бедных гугенотов, все преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поём по-латыни"

Maximus: А вот и сам герой в окружении своих верных гугенотов в битве при Иври, 1590 год:

Maximus: И еще, отрывок из "Всемирной истории, обработанной Сатириконом": Новая История Генрих Наваррский А следующим королем был Генрих IV Наваррский. Его считают самым порядочным из людей того времени. Отношение к религии у него было благодушное, с оттенком настоящей веротерпимости... Начал он с того, что был гугенотом. Но после Варфоломеевской ночи, пойманный королем, он имел с ним разговор (см. беседу А. и Б. о земном шаре), после которого перешел в католичество. Однако стоило только гугенотам начать новую войну с католиками, как Генрих немедленно сделался гугенотом. Но туг вышла маленькая загвоздка: протестанты провозгласили его королем, а католики-парижане не хотели его признавать. - Чего же вы хотите? - спросил их веселый Генрих. - Если бы ты был католиком... - нерешительно возразили парижане. - Только-то? Да Господи! Где тут у вас церковь? И, принятый в лоно католической церкви, сказал историческую фразу: - Господа! Вот вам историческая фраза: "Париж стоит хорошей обедни". Это был весельчак, не дурак выпить, любитель женщин и храбрый рубака. Нам он вообще очень симпатичен. Народ свой он очень любил. Ему принадлежит еще одна историческая фраза: - Господа! Вот вам еще одна историческая фраза: "Я желал бы, чтобы каждый французский крестьянин мог по праздникам иметь в супе курицу..." Узнав, что это историческая фраза, окружающие запомнили ее, и до сих пор французы, гордясь добрым королем, показывают в Луврском музее хорошо сохранившееся чучело той самой курицы, которую Генрих IV хотел видеть в супе своих крестьян. К сожалению, этот прекрасный король был убит по наущению иезуитов (читатель! остерегайся иезуитов). Вообще, короли того времени умирали или от руки убийц (Генрих III, Генрих IV), или от угрызений совести (Карл IX, Людовик XIII и др.).

Илья Литсиос: Меня возмущало то, что протестанты призывают иноземцев напасть на нашу родину... Впрочем, я тебе сейчас открою единственную причину, заставившую меня перейти в иную веру. Мне хотелось отомстить, и я стал католиком в надежде встретиться с принцем Конде на поле сражения и убить его. Но мой долг уплатил за меня один негодяй... Это было до того отвратительно, что я забыл про свою ненависть к принцу... Его, окровавленного, отдали на поругание солдатам. Я вырвал у них его тело и прикрыл своим плащом. Но я уже к этому времени связал свою судьбу с католиками. Я командовал у них эскадроном, я уже не мог уйти от них. Но я рад, что мне удалось, по-видимому, оказать некоторые услуги моим бывшим единоверцам: я, сколько мог, старался смягчить жестокости религиозной войны и имел счастье спасти кое-кому из моих прежних друзей. - Оливь де Басвиль всюду говорит, что он обязан тебе жизнью. - Ну так вот: стало быть, я католик, - более спокойным тоном заговорил Жорж. - Религия как религия. С католическими святошами ладить легко. Посмотри на эту красивую мадонну. Это портрет итальянской куртизанки. Ханжи приходят в восторг от моей набожности и крестятся на мнимую богоматерь. С ними куда легче сторговаться, нежели с нашими пасторами, - это уж ты мне поверь. Я живу, как хочу, и лишь время от времени делаю весьма незначительные уступки черни. От меня требуется, чтобы я ходил в церковь? Я и хожу кое-когда, чтобы посмотреть на хорошеньких женщин. Надо иметь духовника? Ну уж это дудки! У меня есть славный францисканец, бывший конный аркебузир, и он за одно экю не только выдаст мне свидетельство об отпущении грехов, но еще и передаст от меня любовные записки своим очаровательным духовным дочерям. Черт побери! Да здравствует месса! Бернар не мог удержаться от улыбки. - На, держи, вот мой молитвенник, - сказал капитан и бросил Бернару книгу в красивом переплете и в бархатном футляре с серебряными застежками. - Этот часослов стоит ваших молитвенников. Бернар прочитал на корешке: Придворный часослов... - Прекрасный переплет! - с презрительным видом сказал он и вернул книгу. Капитан раскрыл ее и, улыбаясь, снова протянул Бернару. Тот прочел на первой странице: Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, сочиненная магистром Алькофрибасом, извлекателем квинтэссенции. - Вот это книга так книга! - со смехом воскликнул капитан. - Я отдам за нее все богословские трактаты из женевской библиотеки. - Автор этой книги был, говорят, человеком очень знающим, однако знания не пошли ему на пользу. Жорж пожал плечами. - Ты сначала прочти, Бернар, а потом будешь судить. Бернар взял книгу и, немного помолчав, сказал: - Обидеться ты был, конечно, вправе, но мне досадно, что чувство обиды заставило тебя совершить поступок, в котором ты рано или поздно раскаешься. Капитан опустил голову и, уставив глаза в ковер, казалось, внимательно рассматривал рисунок. - Сделанного не воротишь, - подавив вздох, проговорил он. - А может, я все-таки когда-нибудь вновь обращусь в протестантскую веру, - уже более веселым тоном добавил он. - Ну, довольно! Обещай не говорить со мной больше о таких скучных вещах.

Andreas: Maximus пишет: А вот и сам герой в окружении своих верных гугенотов в битве при Иври, 1590 год: А вот он же под Амбуазом, низвергает законную монархию в The Virgin Queen: Проспер Мериме пишет: Меня возмущало то, что протестанты призывают иноземцев напасть на нашу родину... Как тут не вспомнить слова Филиппа Гессенского: За плату ходят в атаку один раз, за родину - два, за религию - три, а за французских гугенотов немецкие рейтары ходили в атаку под Дрё четыре раза.

Илья Литсиос: За плату ходят в атаку один раз, за родину - два, за религию - три, а за французских гугенотов немецкие рейтары ходили в атаку под Дрё четыре раза. Один раз за плату и три раза за религию. Немецкая аккуратность.

Andreas:

Maximus: Есть и иные способы воодушевления: Март 1590 года. Генрих Наваррский готовится к битве под Иври, которая решит кому править Францией. У полковника Теодора Шомберга другие проблемы: полк его немецких наёмников слишком давно не получал жалованья, того и гляди взбунтуется. Шомберг решает пойти к Генриху и попросить выплатить хотя бы часть долга, чтобы обеспечить повиновение полка. Генрих, погружённый в размышления о численном превосходстве противника, посылает полковника прочь со словами «Нашёл же, блин, время просить денег, когда надо просить указаний на битву!» На следующий день Генрих видит, что Шомберг едет во главе своих немцев, пребывая в наимрачнейшем расположении духа. Генрих соображает, что дал маху, и немедленно скачет к полковнику, придав лицу самое любезное и дружеское выражение из возможных. «Мсье Шомберг, я обидел вас — говорит он так громко, что слышат все вокруг. — Этот день может стать последним в моей жизни. Я прогневаю Господа, если паду после того, как оскорбил честь дворянина, ничем не искупив своей вины. Я уверен в вашей отваге и заслугах, и умоляю вас простить меня». «Это правда, — отвечает полковник. — Вы нанесли мне рану накануне, но сегодня вы убили меня, ибо ваше поведение в этот миг вынудит меня пожертвовать жизнью, служа вам». Генрих выиграл битву при Иври. Теодор Шомберг погиб в ней, сражаясь рядом с королём. Наёмники получили обещанное сполна. Взято здесь.

Maximus: Я бы всё-таки посоветовал арт-дизайнеру Virgin Queen сменить портрет Генриха Наваррского на фишке. В год крушения Непобедимой Армады Генриху тридцать пять, а портрет явно старше. К сожалению не смог найти точную информацию о нём.



полная версия страницы