Форум » Курилка » Реформа МВД » Ответить
Реформа МВД
Maximus: Я считаю правильным переименование милиции в полицию. А то постоянно смущала надпись "Militia" на фишках. Всё время приходилось отгонять подсознательную мысль, что это отряд мужчин до 35 лет, отслуживших в ВС РФ, в фуражках, со свистками и дубинками :)
Ответов - 14
chuikov85: Cразу же вспоминается актуальный демотиватор...
Илья Литсиос: Нужно было ещё в 91-м переименовывать. Осталось КПСС признать преступной организацией.
chuikov85: А как тогда поступить с бывшими членами данной преступной организации? А также с теми, кто был октябрятами, пионерами, комсомольцами? Люстрировать (весьма рукопожатный вариант )?
Илья Литсиос: А как тогда поступить с бывшими членами данной преступной организации? А также с теми, кто был октябрятами, пионерами, комсомольцами? Никак. За давностью лет.
chuikov85: Так победим!
Денис II: К переименованию отношение двоякое. С одной стороны, название, действительно, неадекватное. С другой, та ли эта проблема, которую надо решать сейчас? Совсем у них способы распила бабла закончились, что ли?
Andreas: Закончились. Почти.
Илья Литсиос: Я думаю, что это как раз тот случай, когда мы видим не пример попила, а проведение в жизнь представлений Медведева о том, как должно выглядеть государство.
chuikov85: И как оно должно выглядеть? Сменить две буквы в названии ещё не значит, что резко улучшится работа структуры. А вот то, что на этом будет попилено прилично - 100% факт.
Imago: На злобу дня, пародийное шоу "Большая разница" на тему переименования в полицию:
Илья Литсиос: И как оно должно выглядеть? Это знает только г-н Медведев. Я думаю, что у него никаких существенных претензий к работе правоохранительных органов нет, а вот название режет слух. Вообще-то действительно надо с чего-то начинать - легче всего с перемены названия. А пилить в России будут всегда. Это у нашей страны такое устройство с незапамятных времён, и лично я не знаю как его изменить. Как говорил Тарле про отчаяние Николая I, когда тот осознал масштабы воровства вокруг него: "Даже послать, чтобы расследовать казнокрадство, было некого."
chuikov85: Мне, почему-то, кажется, что на переименовании и пошиве новой формы (ну ещё таблички поменяют в отделах, машины перекрасят), где тоже можно попилить, всё как всегда и закончится...
Денис II: Один человек, имеющий по работе дело с ментами и околоментовскими структурами (ФМС), утверждает, что последние несколько лет наметилась устойчивая тенденция в их деятельности: всё больше говорильни и показухи и меньше реальной работы. К счастью, грянул кризис. К счастью, потому что объёмы распиливаемого бабла достигли таких размеров, что можно было уже вообще ничего не делать, любому проверяющему можно было отстегнуть; из-за кризиса же эти объёмы упали, отстегнуть получается уже не всегда, и приходится работать, хотя бы иногда.
Илья Литсиос: "Квартальническое место, хотя и не очень высокое, несмотря на то, что составляло первую ступень ниже городничего, было, однако, довольно выгодно, если только человек, его занимающий, хорошо умел стащить с каждого воза полено дров, пару бураков или кочан капусты; но если он не умел этого, то ему было бы плохо, так как казенного жалованья по этой четвертой в государстве должности полагалось всего десять рублей ассигнациями в месяц, то есть около двух рублей восьмидесяти пяти копеек по нынешнему счету. На это четвертая особа в государстве должна была прилично содержать себя и свою семью, а как это невозможно, то каждый квартальный «донимал» с тех, которые обращались к нему за чем-нибудь «по касающемуся делу». Без этого «донимания» невозможно было обходиться, и даже сами вольтерианцы против этого не восставали. О «неберущем» квартальном никто и не думал, и потому если все квартальные брали, то должен был брать и Рыжов. Само начальство не могло желать и терпеть, чтобы он портил служебную линию. В этом не могло быть никакого сомнения, и не могло быть о том никакой речи. Городничий, к которому Рыжов обратился за квартальничьим местом, разумеется, не задавал себе никакого вопроса о его способности к взятке. Вероятно, он думал, что на этот счет Рыжов будет, как все другие, и потому у них особого договора на этот счет не было... Рыжов с первого же дня службы оказался по должности ретив и исправен: придя на базар, он разместил там возы; рассадил иначе баб с пирогами, поместя притом свою мать не на лучшее место. Пьяных мужиков частию урезонил, а частию поучил рукою властною, но с приятностью, так хорошо, как будто им этим большое одолжение сделал, и ничего не взял за науку. В тот же день он отверг и приношение капустных баб, пришедших к нему на поклон по касающему, и еще объявил, что ему по касающему ни от кого ничего и не следует, потому что за все его касающее ему «царь жалует, а мзду брать бог запрещает»... Здесь Ланской принял чиновников – коронных и выборных и тех из них, которые ему показались достойными большего доверия, расспросил о Рыжове: что это за человек и каким образом он терпится в обществе. – Это наш квартальный Рыжов, – отвечал ему голова. – Что же он… вероятно, в помешательстве? – Никак нет: просто всегда такой. – Так зачем же держать такого на службе? – Он по службе хорош. – Дерзок. – Самый смирный: на шею ему старший сядь, – рассудит: «поэтому везть надо» – и повезет, но только он много в Библии начитавшись и через то расстроен. – Вы говорите несообразное: Библия книга божественная. – Это точно так, только ее не всякому честь пристойно: в иночестве от нее страсть мечется, а у мирских людей ум мешается. – Какие пустяки! – возразил Ланской и продолжал расспрашивать: – А как он насчет взяток: умерен ли? – Помилуйте, – говорит голова, – он совсем ничего не берет… Губернатор еще больше не поверил. – Этому, – говорит, – я уже ни за что не поверю. – Нет; действительно не берет. – А как же, – говорит, – он какими средствами живет? – Живет на жалованье. – Вы вздор мне рассказываете: такого человека во всей России нет. – Точно, – отвечает, – нет; но у нас такой объявился. – А сколько ему жалованья положено? – В месяц десять рублей. – Ведь на это, – говорит, – овцу прокормить нельзя. – Действительно, – говорит, – мудрено жить – только он живет... – Так это совсем удивительный человек! – воскликнул Ланской и велел позвать к себе Рыжова. Александр Афанасьевич явился и стал у притолки, иже по подчинению. – Откуда вы родом? – спросил его Ланской. – Здесь, на Нижней улице родился, – отвечал Рыжов... – Семья у вас есть? – Есть жена с сыном. – Жалованье малое получаете? Никогда не смеявшийся Рыжов улыбнулся. – Беру, – говорит, – в месяц десять рублей, а не знаю: как это – много или мало. – Это не много. – Доложите государю, что для лукавого раба это мало. – А для верного? – Достаточно. – Вы, говорят, никакими статьями не пользуетесь? Рыжов посмотрел и промолчал. – Скажите по совести: быть ли это может так? – А отчего же не может быть? – Очень малые средства. – Если иметь великое обуздание, то и с малыми средствами обойтись можно. – Но зачем вы не проситесь на другую должность? – А кто же эту занимать станет? – Кто-нибудь другой. – Разве он лучше меня справит? Теперь Ланской улыбнулся: квартальный совсем заинтересовал его не чуждую теплоты душу..." "- Чего же,- говорят,-у вас в таком случае полицмейстер смотрит? Тетенька опять отвечают от Писания: - "Аще не Господь хранит дом - всуе бдит строгий". Полицмейстер у нас есть с названием Цыганок. Он свое дело и смотрит, хочет именье купить. А если кого ограбят, он говорит: "Зачем дома не спал? И не ограбили б". - Он бы лучше чаще обходы посылал. - Уж посылал. - Ну и что же? - Еще хуже стали грабить. - Отчего же так? - Неизвестно. Обход пройдет, а подлёты за ним вслед - и грабят. - А может быть, не подлёты, а сами обходные и грабили. - Может быть, и они грабили. - Надо с квартальным. - А с квартальным еще того хуже - на него если пожалуешься, так ему же и за бесчестье заплатишь... Цыганок такой был хохол приземистый - совсем как черный таракан; усы торчком, а разговор самый грубый, хохлацкий. Дядя по-своему, по-елецки, захотел было к нему близко, но он закричал: - Говорите здалеча. Мы остановились. - Что у вас за дело? Дядя говорит: - Перво-наперво - вот. И положил на стол барашка в бумажке. Цыганок прикрыл. Тогда дядя стал рассказывать: - Я елецкий купец и церковный староста, приехал сюда вчерашний день по духовной надобности; пристал у родственниц за Плаутиным колодцем... - Так это вас, что ли, нонче ночью ограбили? - Точно так; мы возвращались с племянником в одиннадцать часов, и за нами следовал неизвестный человек; а как мы стали переходить через лед между барок, он... - Постойте... А кто же с вами был третий? - Третьего с нами никого не было, окроме этого вора, который бросился... - Но кого же там ночью утопили? - Утопили? - Да! - Мы об этом ничего не известны. Полицмейстер позвонил и говорит квартальному: - Взять их за клин! Дядя взмолился. - Помилуйте, ваше высокоблагородие! Да за что же нас!.. Мы сами пришли рассказать... - Это вы человека утопили? - Да мы даже ничего и не слышали, ни о каком утоплении. Кто утонул? - Неизвестно. Бобровый картуз изгаженный у проруби найден, а кто его носил - неизвестно. - Бобровый картуз?! - Да; покажите-ка ему картуз, что он скажет? Квартальный достал из шкафа дядин картуз. Дядя говорит: - Это мой картуз. Его вчера с меня на льду вор сорвал. Цыганок глазами захлопал. - Как вор? Что ты врешь! Вор не шапку снял, а вор часы украл. - Часы? с кого, ваше высокоблагородие? - С никитского дьякона. - С никитского дьякона! - Да; и его очень избили, этого никитского дьякона. Мы, знаете, так и обомлели. Так вот это кого мы обработали! Цыганок говорит: - Вы должны знать этих мошенников. - Да,- отвечает дядя,- это мы сами и есть. И рассказал все, как дело было. - Где же теперь эти часы? - Извольте - вот одни часы, а вот другие. - И только? Дядя пустил еще барашка и говорит: - Вот это еще к сему. Прикрыл и говорит: - Привести сюда дьякона! Входит сухощавый дьякон, весь избит и голова перевязана. Цыганок на меня смотрит и говорит: - Видишь?! Кланяюсь и говорю: - Ваше высокоблагородие, я все претерпеть достоин, только от дальнего места помилуйте. Я один сын у матери. - Да нет, ты христианин или нет? Есть в тебе чувство? Я вижу этакий разговор несоответственный и говорю: - Дяденька, дайте за меня барашка, вам дома отдадут. Дядя подал... Вводят борисоглебского гостинника и Павла Мироныча. На Павле Мироныче сюртук изодран, и на гостиннике тоже. - За что дрались? - спрашивает Цыганок. А они оба кладут ему по барашку на стол и отвечают: - Ничего,- говорят,- ваше высокоблагородие, не было, мы опять в полной приязни. - Ну, прекрасно, если за побои не сердитесь - это ваше дело..."
полная версия страницы